«Жизнь моя, иль ты приснилась мне…» - Светлана Фетисова

«Жизнь моя, иль ты приснилась мне…»

Светлана Фетисова

«Я теперь скупее стал в желаньях,

Жизнь моя! иль ты приснилась мне?

Словно я весенней гулкой ранью

Проскакал на розовом коне»

© Светлана Фетисова, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Шок. Именно так называется состояние, в которое привело её письмо. Как будто не двадцать первый век на дворе, дикость какая-то, средневековье.

Время изменило свой ход и вопреки логике сделало огромный скачок назад. Двадцать лет отделяло уверенную сорокалетнюю Ольгу от закомплексованной вдрызг девчонки, в которую перевоплощало её это письмо. Страх тут же скользкой змейкой заструился по спине. Если бы не дети…

Если бы дети знали, что именно их взгляды снизу вверх, делают взрослых взрослыми, заставляют их совершать не свойственные им поступки, расправлять плечи и идти вперед, даже когда смертельно не хочется.

Вот и сейчас, именно ожидающий взгляд дочери привел в чувство Ольгу, вернул к действительности. Вместо того чтобы расплакаться, как ей хотелось, она нахмурилась, изобразив раздумье.

– А Мам, неужели ты поедешь?

– Ты против?

– Да нет, я вообще не уверена, что это не розыгрыш.

– Анюта, возьми трубку.

– Алло. А кто её спрашивает? Чья жена? А-а. Минутку.

– Мам. Тебя. Надеюсь, это не шутка. Она говорит, что она первая жена твоего бывшего мужа; в общем, папина первая жена, зовут её…

– Лариса.

– Да, а почему ты мне о ней не рассказывала?

– Да я сама о ней почти ничего не знаю. Гораздо больше знаю о второй, потому что я была третьей. Ну, в общем, потом расскажу. Давай послушаем, что она скажет. Алло.

– Дорогуша, ты получила приглашение?

– Да, но не знаю, как на это реагировать.

– Это правда. Он хочет всех нас видеть. Тебе не звонил чудило – адвокат? Ну, значит, я его опередила, он тебе всё расскажет подробнее. Когда он тебе позвонит, попроси его снова связаться со мной, он не оставил мне своего номера телефона… А я забыла его спросить об очень важной вещи… Оплатит ли он нам дорогу, я сейчас весьма стеснена в средствах, а мой нынешний муж – такой скряга – это уже второй, после Александра. А ты как поживаешь, милочка, давно о тебе ничего не слышала, с трудом удалось разыскать твой телефон?

– У меня щедрый муж и деньги на билеты у меня тоже имеются. И вообще я не знаю, поеду ли.

– Я всегда знала, что ты язва, будет даже лучше, если тебя там не будет. Нам и без тебя есть, что вспомнить хорошего, так что мы скучать не будем.

Аня весь разговор внимательно следила за матерью, уж очень интересно ей было, что затеял её отец и во что это выльется, её это тоже касалось, ведь в приглашении были указаны трое, Ольга и две дочери. Отца Аня помнила плохо, ведь она была младшей и ей было всего пять, когда семья распалась. Но, воспитанная отчимом, которого она называла папой, она не чувствовала себя обделенной отцовской любовью. Как натура творческая, Александр иногда появлялся, всегда с подарками, а потом также исчезал, эдакий фантомный папаша. Девочкам очень повезло с отчимом, и поэтому зла на отца Аня не держала, чего нельзя сказать о старшей дочери – Софье.

Соня была дочерью отца от предыдущего брака. Она была совсем крохой, когда Александр выторговал дочь у пьющей экс- жены и, посоветовавшись с Ольгой, забрал её в новый дом. Аня знала, что Соня болезненно переживала семейные передряги их отца, она очень любила его, но все же пожелала остаться с Ольгой, когда они разводились. Соня очень нежно относилась к «маме», как она называла Ольгу, хотя прекрасно знала, кто является ее биологической матерью. Конечно, от нее скрывали истинные причины довольно частых появлений в доме «мамы Эльвиры», ей говорили, что мама скучает. Но это было не так, зависть не давала ей покоя и она нелепо шантажировала Ольгу, грозя подать в суд и заявить о своих правах на ребенка. «Интересно, что она бы с ней делала, Соня ей совсем не нужна», – думала каждый раз Ольга, но каждый раз притворно пугалась и давала ей небольшие суммы, которыми Эльвира довольствовалась. Аня прекрасно знала, что Соня презирала свою родную мать, а отцу не простила уход от Ольги, поэтому она была почти уверена, что Соня не поедет к отцу, тем более у нее теперь своя семья и она ждет первого ребенка.

Редкий человек мог вывести Ольгу из себя и сейчас Анюта наблюдала почти уникальное явление. С начала разговора Ольга прошла путь от интереса, через раздражение к негодованию и готова уже была вскипеть, она пофыркивала после каждой фразы собеседницы и не могла найти слов для ответа. На её счастье позвонили в дверь, и она бесцеремонно оборвала этот возмутительный разговор с облегчением. Со словами, – какое счастье, что я её мало знала – Ольга направилась к двери.

Беседа по телефону наполнила её решимостью, не посмотрев в глазок, она широко распахнула дверь, чем напугала визитёра. Скромный еврейский, то ли заморенный подросток, то ли зрелый мужчина (по затравленному взгляду и тщедушной фигуре, очень трудно определить возрастную группу) забыл слова, уронил берет, который держал в руках. Поднимая берет, попытался достать из папки что – то, уронил зонт, от чего готов был провалиться сквозь землю, но усилием воли заставил себя выдавить:

– Соколова Ольга?

– Да, – Ольга терпеливо ждала, когда этот горе – фокусник наконец достанет нечто, что послужило причиной циркового выступления.

– Марк Бернштейн – адвокат, – он судорожно пихнул Ольге в руку визитку, при этом посеял на полу остальных «Марков Бернштейнов». Пожалев его, хозяйка перевела гостя через порог и помогла освободиться от непослушных предметов.

Аня с интересом наблюдала, как мать порхает вокруг гостя. В полнейшем безмолвии они дружно приготовили чай и уселись напротив Марка. Успевший немного растаять, гость снова испуганно напрягся, глаза его заметались, руки лихорадочно искали друг друга, проверяя на месте ли кончики пальцев. Догадавшись, что тактика выжидания не принесёт успеха, Ольга пошла в наступление.

– Ну?

Моргнув несколько раз, Бернштейн преобразился, он успокоился.

– Вы получили письмо. Ваш муж… ваш бывший муж, просил меня лично посетить Вас для разъяснений. Он опасается вашего отказа, поэтому велел мне ответить на все ваши вопросы. Пожалуйста.

– Для начала объясните, что это Александру взбрело в голову «собрать всю семью»? Что за блажь, или каприз звать кучу народа ехать за тридевять земель?

– Прошу об одолжении оставить эту информацию закрытой для других. Я уполномочен открыть истинную причину Вам и еще одному человеку, более никому.

– Я с легкостью обещаю, хотя бы потому, что ни с кем не поддерживаю отношений из его близких. А кто этот второй человек, Вы, разумеется, не скажете?

– Естественно, нет. Обещание вашего молчания не излишне, если Вы все-таки примете приглашение, вам придется увидеть и общаться со многими…

– Хорошо, я обещаю еще раз.

– Так вот. Это прозвучит печально, но Александр Сергеевич очень болен, дни его сочтены. Как натура творческая, он ищет облегчения в оправдании собственного существования, ищет подтверждения в продолжении своего рода. Под предлогом раздела наследства, а оно не малое, он пытается собрать своих близких людей. Во всяком случае, это официальная версия происходящего. До этого я его почти не знал, но то, что он приказал сжечь все свои книги в доме, говорит о пересмотре им своих жизненных приоритетов. Возможно, он ищет опоры в беде…

– Боже. А мать, она с ним?

– Нет. Она в фешенебельном швейцарском пансионе, её категорически запрещено ставить в известность.

– Как всегда в своем репертуаре. Кого же он тогда хочет видеть: друзей, детей?

– Опять нет. Только бывших жен и их детей.

– Что-то мне это не нравится. Похоже на какой-то заговор.

– Насчет этого я не в курсе, но меня просили всех заверить в дружелюбных намерениях хозяина. Если Вы опасаетесь за свою жизнь и жизнь своих детей, мы уполномочены застраховать вас в известной швейцарской компании.

Ольга небрежно отмахнулась от его последних слов, чем вызвала почти священное уважение на лице адвоката.

– Кстати, Вы единственная, кто не поинтересовался размером наследства.

2

«Опять», – подумал он и прикрыл глаза. Он знал это наизусть. Огромный медовый диск медленно уползал за горизонт. В это время дня все казалось безнадежно театральным: потрясающие краски неба, слишком глубокие тени и даже узкая полоска далеких гор будто была нарисована на краю горизонта. Все звуки уходящего дня медленно, но неуклонно затихали.

Точно такой же закат был в тот день, когда он, измотанный и пьяный, наконец высвободился из раскаленной банки под названием «Джип». Это красочное шоу так потрясло его, что чересчур ясная мысль резанула как бритва.